— Не пори горячку, Лев Иванович, — сердито ответил Юдин. — Как ты сам любишь выражаться, еще не вечер.
— Человек еще не придумал слова «криминалистика», а уже изрек: кому выгодно? Невозможно расследовать преступление, не понимая, кому оно выгодно. А я в финансовых вопросах на уровне таблицы умножения. Видишь ли, твой главбух узнал, что ему знать не полагалось…
— Ты хоть и умен, а говоришь глупости, — перебил Гурова Юдин. — Следуя твоим рассуждениям, ты не можешь расследовать никаких преступлений, кроме бытовых. Убьют архитектора… биомеханика… Существуют тысячи профессий, в которых ты ни черта не смыслишь. Я тебя и слушать не желаю!
— Я не знаю, с какой стороны и подступиться, — Гуров вздохнул, безвольно опустил руки, решая, не переигрывает ли в своей растерянности. Он прекрасно помнил, как однажды ему сказали, что актер он бездарный.
Но Юдин смотрел сочувствующе, даже вздохнул в унисон. Он не ведал, что Гуров никогда не бросает начатого дела, тем более если произошло убийство, к тому же он хотя и косвенно, но виноват. Да Гурова сейчас от данного расследования не то что плетью — обухом было невозможно отшибить. С каждым часом он все больше наливался злостью и упрямством. В подобных случаях его товарищи и подчиненные начинали жаться по углам, даже генерал Орлов, друг и начальник, старался с Гуровым встречаться пореже, ожидая, пока «Левушка не определится во времени и пространстве».
— Ты мое предложение принял и приступил, должен слово держать, — сказал Юдин, поглядывая с опаской на расхаживающего по кабинету Гурова.
— Купля… продажа… контракты… поставки! — повысил голос Гуров. — Я в этом не смыслю ни… совсем! Я не знаю полномочий бухгалтера. Может бухгалтер передернуть без твоего ведома?
— Бухгалтер многое может, но он был занудный, въедливый, честнейший человек, и его документация в полном порядке.
— Убийство не случайное, а заказное. Это я тебе говорю! Так за что же его убили?
— Ты сыщик — узнай.
— Не буду! Я хозяйственными делами в жизни не занимался!
— Будешь!
— Так дай же мне хоть что-нибудь! — Гуров протянул руку, сложив ладонь горсточкой, словно нищий.
Гуров не верил, что генеральный директор ничего о причинах убийства не знает. Человек часто скрывает какой-то факт, считая, что последний не имеет к существу дела никакого отношения. Случается, человек не может выделить главное событие из общего потока повседневных дел и в своем умолчании бывает вполне искренен. И наконец, самое скверное, Юдин может быть замешан в криминале, который совершался с его молчаливого «неведения».
— Мне нечего тебе дать, — ответил шеф, и Гуров почувствовал, что он лжет. — Как все нынешние бизнесмены, мы ходим по грани дозволенного, порой переступаем черту, но в российских законах сегодня ни один юрист в мире не разберется. Но наша жизнь типична для сегодняшнего дня, иначе и шагу не сделаешь, я уж не говорю о прибыли. Тебя это не касается. Я тебе сказал, у нас уходит информация, мы терпим финансовый ущерб…
— А я тебе говорю, что ты лжешь! — перебил Гуров. — Знаю, ваши трали-вали касаются налогов. Но налоговое управление не нанимает автоматчиков.
— А это твоя головная боль.
— Согласен. Мы с тобой однажды бились об заклад. Помнишь?
— Насчет бриллиантов, которые находились в «Мерседесе»? — Юдин непроизвольно улыбнулся.
— Верно. Говорю, как тогда: я пойду к тебе работать шофером, если в ближайшее время тут кого-нибудь снова не прихлопнут… или того хуже…
— Хуже не бывает…
— Ты же знаешь, что бывает. И главное! — Гуров ткнул Юдина в грудь так больно, что шеф охнул и упал в кресло. — Когда я это дерьмо разгребу, ты вспомнишь сегодняшний день и признаешься, что мог мне помочь и не помог.
В дверь стукнули, на пороге появился Крячко, мгновенно оценив ситуацию, попятился, пробормотав:
— Ничего срочного…
— Станислав, заходи, мы тут играли в детскую игру «веришь не веришь». Выяснили, что не верим другу другу абсолютно, потому решили дружить до гробовой доски. — Гуров махнул рукой в сторону кофеварки. — Рабочий день не кончился, потому не предлагаю крепкого.
— Игра интересная, и решение вы приняли верное. — Крячко прошел мимо Гурова, глянул мельком, отметил, что голубые глаза шефа как бы прихвачены ледком, и искренне улыбнулся Юдину, так как генеральному директору в этот момент не завидовал. — Пить я ничего не могу, кофе и чай у меня в горле булькают.
На пульте управления раздался щелчок, затем уверенный, с чуть заметной хрипотцой, голос секретарши:
— Лев Иванович, шеф у вас? Скажите ему, что приехали из прокуратуры.
Гуров нагнулся к микрофону и ответил:
— Спасибо, Борис Андреевич сейчас будет.
— Началось. — Юдин встал, поправил галстук и уныло произнес: — Теперь, известно, житья не дадут, затаскают.
— Нормальный ход! — Крячко шлепнул себя по ляжкам. — У твоего приятеля подчиненного убили, а они…
— Станислав, — Гуров болезненно поморщился, — не первый год замужем, отлично знаешь, Борис нормальный мужик: зуб болит, а к врачу идти не хочется. Выкладывай, что раздобыл?
Крячко пробормотал что-то о христианстве и всепрощенчестве, достал из кармана бумагу, но разворачивать не стал.
— Если бухгалтер схватил смертельную информацию, то, полагаю, за последние трое суток. Скорее это произошло вчера, иначе его бы ликвидировали раньше. Я попытался составить график, по которому передвигался убитый, за два дня, так как третьего дня он из офиса не выходил, обедал за рабочим столом.
Позавчера бухгалтер пришел на работу лишь к обеду, утром на Белорусском вокзале встречал свою приятельницу, которая была в отпуске, отдыхала у родственников. Я с женщиной разговаривал. Покойный действительно ее встречал, на вокзале ничего необычного не произошло, взяли носильщика, так как было много вещей: родственники насовали банок с соленьями, — Крячко сделал паузу, затем продолжал: — Вчера бухгалтер работал до обеда, потом поехал на склад, но пробыл там всего ничего, минут сорок, сказался больным и уехал домой.
Крячко замолчал, смотрел вопросительно. Вопрос напрашивался, и Гуров произнес его вслух:
— Вчера приболел, сегодня убили. Случайное совпадение или причина и следствие?
— Можно предположить, что бухгалтер обнаружил на складе… неположенное. Человек он был мягкий, нерешительный и растерялся — доложить страшно и не докладывать совестно.
— Прост же ты, Станислав, как штыковая лопата, за что и люблю тебя. Бухгалтер занимается бумажками, а не проверкой груза. А в бумажках криминала, который бы нес смерть, быть не может. Не банковские счета — накладные, у бухгалтера экземпляр, на складе копии, или не так?
— Ты со своей критикой в Думу отправляйся. Критиковать и ломать каждый может. Лучше предложи что-нибудь конкретное, а я послушаю. Да будет тебе известно, гений, что накладная все стерпит, а фактическое наличие груза может написанному не соответствовать.
— Мысль интересная, главное, свежая. — Гуров подмигнул приятелю и, передразнивая, надул щеки. — Теперь выдохнем дружно и продолжим.
Но продолжить им не удалось, в дверь постучали, и в кабинет вошли коммерческий директор Крупин и юрисконсульт Байков.
— Не помешали? — спросил Крупин и, не ожидая ответа, шагнул к Гурову, хотел взглянуть грозно. — В офисе шурует прокуратура, менты в штатском расселись по кабинетам, а служба безопасности, которая получает заработанные нами деньги, попивает кофеек и в ус не дует. — Он наступал, теснил сыщика.
Крупин, щуплый и небольшого роста, с торчащими ушами, рядом с широкоплечим Гуровым смотрелся несерьезно, словно беспородный щенок, атакующий волкодава. Крячко прыснул в кулак и уселся в самое дальнее кресло, прикидывая, даст шеф мальчишке «раза» или поступит иначе. Станислав знал Гурова очень давно, но не всегда угадывал реакцию друга в острых ситуациях.
— Ну, извини, Егор, — Гуров мягко отстранил Крупина, обогнул стол-крепость, вроде отступил и спрятался. — Ты должен меня понять: я бывший, а они при исполнении…
— Егор! — Юрисконсульт Байков, фигурой покрупнее, запоздало схватил приятеля за локти. — Ты же интеллигентный человек, стыдно, ей-богу!
— А за что мы им деньги платим? — Защищенный от Гурова столом, чувствуя, что его держат, Крупин начал еще больше распаляться, даже пнул стоявший рядом стул.
— А черт его знает! — воскликнул Гуров, усаживаясь в свое начальственное кресло и с любопытством наблюдая за молодыми начальниками.
— Вы знаете, сколько банкиров и служащих коммерческих структур убили за последнее время? — спросил Крупин и по-детски хлюпнул носом.
Гуров пожал плечами, взглянул на Байкова.
— Григорий, сварите себе кофе, на нижней полке есть коньяк. Станислав, узнай, кто приехал из прокуратуры и каковы намерения?
